Основной вывод автора заключается в том, что политика безбожной власти в отношении Русской православной церкви имела свои откаты и наступления, определяемые целым рядом факторов, включая позицию церковной иерархии и высшего руководства страны. После окончания Гражданской Войны Советское государство старается привлечь часть духовенства на свою сторону и одновременно стремится к ликвидации Московской патриархии для того, чтобы ликвидировать самостоятельную роль церкви. Заботу об учебных заведениях взяло на себя государство. Декретом правительства «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», принятому 20 января 1918 г., духовные учебные заведения были закрыты и было запрещено преподавание Закона Божия. В этот день, принятый Советом народных комиссаров 20 января (2 февраля по нов. ст.) 1918 года Декрет о светском государстве опубликован в «Газете Рабочего и Крестьянского Правительства», после чего вступил в силу. 20-30-е г. ХХ века. Отношения новой власти в первые десятилетия ее существования с традиционным институтом церкви складывались неоднозначно.
1922 – Расправа с церковью
В 1918— 1920 годы центральное место в ряду мер разоблачительного характера заняла развернувшаяся кампания вскрытия мощей святых Русской Церкви. Вскрытия сопровождались фото- и видеосъёмкой, материалы которой затем использовались в агитационных целях. По решению ЦИК от 20 июля 1921 года Агитпроп и его национальные отделения должны были приступить к всесторонней антирелигиозной пропаганде. При подотделе пропаганды Агитпропотдела ЦК для координации антирелигиозной борьбы возникла Антицерковная комиссия. В состав комиссии входили чиновники из Агитпропа ликвидационного отдела Народного комиссариата юстиции, ЦК РКСМ союза коммунистической молодёжи, а также Народного комиссариата просвещения и Главного политического управления. Весной 1922 года большевики, перешли к этапу активной борьбы с Православной Церковью, которая рассматривалась ими как крупнейший очаг внутренней «контрреволюции». Письмо Ленина.
На что незамедлительно отреагировал Собор. Уже 11 ноября 1917 года было принято особое воззвание к народу с осуждением деятельности большевиков. Меньше чем через месяц, 2 декабря 1917 года, вышел документ «О правовом положении Православной Российской Церкви», в котором определялась жизнь церкви. Согласно этому документу, церковь становилась независимой от государства и обязана была соблюдать гражданские законы.
Можно сказать, что этот документ являлся программой церкви в новых условиях существования. Советская власть тоже не заставила себя долго ждать, и уже 31 декабря 1917 года 13 января 1918 года был опубликован проект Декрета «о свободе совести, церковных и религиозных обществах», чаще всего известного как Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. Руководствуясь этим документом, церковь отделялась от государства и лишалась всех привилегий. Таким образом, документ был радикальным для того времени, указывая на антирелигиозную политику советской власти. Например, в Петрограде были закрыты дворцовые церкви, конфискована синодальная типография. Во исполнение декрета от 20 января 1918 г. Эксперт Наркомюста М. Галкин, бывший священник и один из авторов проекта декрета, побывав в конце 1918 г. Так, например, в Зеленецком монастыре 28 монахов владеют 42 коровами». Вывод Галкина был категоричным: «Необходимо, не разрушая прекрасно поставленной молочной монастырской фермы, выселить из Зеленецкого монастыря монахов и устроить здесь санаторию или для детей петроградского пролетариата, или же для туберкулезных больных» [3.
Русская Православная церковь, лишенная своих привилегий, была настроена против установления на территории России советской власти. Во время Октябрьской революции происходил Поместный собор Российской Православной церкви, на котором было восстановлено патриаршество и был избран Патриарх Тихон. Новому патриарху сразу же выпала тяжелая доля в борьбе с антирелигиозной политикой новой власти. Подводя итог, можно сказать о том, что, начиная с Февральской революции, жизнь Русской Православной Церкви стала стремительно меняться. Но еще больше изменений стало происходить после прихода к власти большевиков, в ходе Октябрьской революции. Она отделила церковь от государства, издавая декреты, но власти так и не удалось окончательно отделить верующих от религии. Первые годы ознаменовались массовыми отходами верующих от Русской Православной Церкви.
Глава Православной Церкви Российской заклинает всех верных чад ее не вступать с этими извергами в какое-либо общение. Они за свое дело сатанинское прокляты и в сей жизни и в будущей. Святейшему патриарху дано право вязать и решить, по слову Спасителя нашего… Не губите же душ ваших, прекратите общение с сатанинскими слугами — большевиками. Родители, если дети ваши — большевики, требуйте властно, чтобы отреклись они от заблуждений своих, чтобы принесли покаяние в вечном грехе, а если не послушают вас, отрекитесь от них. Жены, если мужья ваши — большевики и упорствуют в служении сатане, уйдите от мужей ваших, спасите себя и детей от заразы, губящий душу. Не может быть у православного христианина общения с слугами дьявола… Покайтесь, горячей молитвой призовите помощь Господа Сил и отряхните с себя «руку чужих» — исконных врагов веры Христовой, объявивших себя самозванно «народной властью». И если вы не послушаете Церкви, будете не сынами ее, а участниками жестокого дела, сатанинского, творимого явными и тайными врагами Христовой истины… Дерзайте! Не медлите! В первый раз за этот год беспорядков прозвучало поистине церковное слово, слово, сказанное по отношению к событиям, о которых до сих пор ничего не было сказано. И пастырский суд, вынесенный всем тем, кто виновен в этих событиях… Наша христианская совесть должна подсказать каждому из нас, на какие уступки он может и не может пойти и когда он должен отдать свою жизнь за истину. Люди недоумевают, кто именно подпадает под этот запрет, о котором говорит Святейший Патриарх в своем послании. Ведь не только со вчерашнего дня и не с пришествия большевиков мы переживаем настоящее сатанинское нападение на церковь Христову, эти братоубийства, драки и взаимную ненависть. Молитва была запрещена в войсках, знамена с крестом Христовым заменили красными тряпками. В этом виноваты не только нынешние власти, но и те, кто уже ушел со сцены. Поэтому я уже не буду говорить об ужасах. Я хочу указать на тот корень, из которого создались эти ужасы. Я понимаю настоящее наше собрание, как совет духовных врачей над опасно больной Матерью-Родиной. Когда врачи приходят лечить больного, то они не останавливаются на последних проявлениях болезни, но смотрят вглубь, исследуют коренную причину болезни. Так и в данном случае нужно обнаружить корень переживаемой Родиной болезни. С этой кафедры, перед алтарем просветителя России св. Князя Владимира свидетельствую священническою совестью, что русский народ обманут, и до сих пор никто ему не сказал полной правды. Настал момент, когда собор, как единственно ныне законное и действительно избранное народом собрание, должен сказать народу святую правду, не боясь никого, кроме Бога одного». Но что такое большевизм? Естественное, логическое развитие социализма. Ведь всякое движение и явление имеют свое логическое развитие и последовательно достигают полного расцвета. Высшим проявлением, например, христианства является высокий христианский аскетизм. Социализм — антихристианское движение — в конечном выводе дает большевизм, свое высшее развитие, и порождает те совершенно противные началам христианского аскетизма явления, которые мы переживаем». Отцы и братия! Каких же плодов вы ожидали от социализма, когда не только не боролись с ним, но иногда его защищали или почти всегда робко молчали пред его заразою? Всем нам, начиная с Вашего Святейшества и кончая мною, последним членом Собора, должно преклонить колена пред Богом и просить, чтобы Он простил нам наше попустительство развитию в стране злых учений и насилия. Только после всенародного искреннего покаяния умирится и возродится страна, и Бог возвысит нам свою милость и благодать. А если мы будем только анафематствовать, без покаяния, без объявления правды народу, то нам скажут, не без основания: «И вы повинны в том, что привело страну к преступлениям, за которые ныне раздается анафема. Вы своим малодушием попустительствовали развиваться злу и медлили называть факты и явления государственной жизни их настоящими именами». И если мы не скажем народу полной правды, не призовём его сейчас же к всенародному покаянию в определённых грехах, мы выйдем тогда из этой палаты соборной изменниками и предателями Церкви и Родины. В том, что сейчас говорю, я так непоколебимо убеждён, что не задумаюсь повторить то же, если бы мне сейчас и умереть предстояло. Необходимо возродить в умах людей идею чистой, центральной власти, затуманенную всероссийским обманом. Мы свергли царя и подчинились евреям! Голоса членов собора: «Верно, верно…». Единственное спасение русского народа — православный русский мудрый царь. Только через избрание православного, мудрого, русского царя можно поставить Россию на путь добрый, исторический и восстановить добрый порядок. Пока же у нас не будет православно-мудрого царя, не будет у нас и порядка, а будет литься народная кровь, и центробежные силы будут разделять единый народ на враждующие кучки, пока исторический поезд наш совершенно не разобьётся или пока народы чужие не поработят нас как толпу, не способную к самостоятельной государственной жизни. Все мы должны объединиться в одну христианскую семью под знаменем Святого Животворящего Креста и под руководством Святейшего Патриарха сказать, что социализм, призывающий будто бы к братству, есть явно антихристианское злое явление, что русский народ ныне стал игралищем еврейско-масонских организаций, за которыми виден уже антихрист в виде интернационального царя, что, играя фальшивою свободою, он куёт нам еврейско-масонское рабство. Если мы это скажем честно и открыто, то я не знаю, что будет с нами, но знаю, что будет тогда жива Россия! Однако в 1918 году обряд Торжества православия с анафематизмами против безбожников был опущен в Первое воскресенье Великого поста.
К их перечню были отнесены «политические собрания враждебного советской власти направления, раздача или продажа книг, брошюр, листков и посланий, направленных против советской власти или ее представителей, произнесение проповедей и речей, совершение набатных тревог для созыва населения в целях возбуждения его против советской власти». В связи с перечисленными положениями верующие обязаны были подчиняться всем распоряжениям местного Совета рабочих и крестьянских депутатов, в том числе и распорядку пользования колокольнями. Религиозные общины получали в распоряжение здания храмов и богослужебные предметы на следующих условиях: оберегать вверенные им предметы и здания, не проводить в получаемых в пользование помещениях собраний, проповедей против советской власти, а также не заниматься благотворительной деятельностью, содержать храм на свои средства, допускать в помещения представителей Советов. Нарушение данных положений влекло за собой уголовную ответственность. По предложению властных структур в текст договора обязательно вносилось следующеедополнение: «. Реалии общинно-религиозной жизни дополнялись практикой грубого вмешательства государства в деятельность общины. Все вопросы, которые предполагались к обсуждению на заседаниях органов руководства религиозной общиной, должны были быть утверждены предварительно в административном отделе Пензенского Губисполкома. Там же подлежали утверждению и списки членов общины. Из Устава вытекало неписаное обязательство -налаживание взаимоотношений с органами государственной власти. Ответственность за все это разделяли и несли руководители общины. Получалось, что вся деятельность общины оказывалась практически под пристальным вниманием и наблюдением властей, могущих трактовать положения Устава по своему усмотрению [19]. Итак, самоеважноеизменение, обеспечивающее подрыв единицы церковного управления, было сделано. Т еперь ответственность за все возлагалась на учредителей - группу мирян численностью 20 человек. Так появились двадцатки, и это была мера совершенно продуманная. Подрывалась власть настоятеля, власть священника на приходе, и более того, он становился под контроль мирян, этой двадцатки, так как она несла ответственность за любые действия священнослужителя, которые могли не понравиться властям, и тем самым вынуждены были его контролировать. Естественно, что на группу мирян влиять было гораздо легче, чем на священника [16]. Приглашение, наем или увольнение того или иного служителя культа зависело от группы верующих. Властное вмешательство всякогородавысшихцерковныхучрежденийзапреща-лось и каралось ст. Переложение ответственности на двадцатки уже летом 1918 года предполагало разделение внутри прихода, противопоставление настоятеля мирянам и воздействие на приходскую жизнь через этих самых мирян, в число которых попадали люди, связанные с властями. В Пензенской Епархии проблема регистрации религиозных обществ усугублялась наличием обновленческого движения под водительством бывшего архиепископа Пензенского Владимира Путяты и его следствием - дуализмом церковного управления и борьбой за каждую церковь в городе Пензе и уездах. Благодаря наличию к моменту регистрации обновленческого движения, для пензенских обновленцев указанная процедура регистрации была уникальным шансом без борьбы с каноничной епархиальной властью завладеть пензенскими церквями. Для местных властей, а в последующем и для власти на государственном уровне, это был первый удачный опыт получения быстрого результата по разрушению церковного организма путем использования при регистрации религиозных обществ обновленчества как раскола церкви. В сложившихся условиях статус религиозного общества, а, следовательно, и право на заключение договора аренды храма могли получить не только инестолькоструктурыРусскойПравославнойцеркви, а любые другие, удобные для власти группы граждан. Однако вследствие того, что пензенское обновленческое движение было явлением новым в целом для советской власти, не говоря уже о местных масштабах, пензенские власти в начале развития конфликта между двумя группировками - каноничной и неканоничной - были в замешательстве и ждали разъяснений «сверху», в частности, по поводу возможной перерегистрации и поддержки обновленцев. Народная церковь возникла в 1918 г. Вопрос особенно обострился в 1920 г. Представители групп претендовали на преимущество владения. Постановлением Президиума Губисполкома от 24 сентября 1920 г. Так как Отдел Управления на практике при проведении регистрации имел дело с епархиальными советами той или иной направленности как объединениями существующих религиозных общин, что вносит противоречие в п. Просим дать разъяснения: 1. Характерно, что в тот период у советского руководства еще не сформировалась официальная точка зрения по поводу использования политики разделе- ния церкви изнутри. Так, Церковный Подотдел НКВД в ответ на первый вопрос указал, что разбираться в схоластических вопросах - не компетенция Губис-полкома. Однако далее следует подробное указание: «... Во время намеченной перерегистрации надлежит начать усиленную антирелигиозную пропаганду путем устройства примерных судов, диспутов, имея в виду использование церковных зданий в интересах Советской Власти» [2]. Таким образом, уже в это время намечается линия использования противоречий и игра на соотношении сил - на пензенском примере власть получила ценный опыт для выработки советской политики в отношении Церкви. Так, исходя из Протокола заседания комиссии по перерегистрации от 6 февраля 1922 г. А согласно Протоколу от 13 февраля 1922 г. Их решено было «временно не передавать общинам, поручив отделу управления обследовать состояние указанных церквей и своим заключением представитьнаутверждениеПрезидиумаГубисполко-ма» [4]. В последующем эти церкви также были переданы обновленцам. Передачей Пензенских храмов в безвозмездное пользованиеобновленческимобщинамбогоборческая власть подготавливала почву для последующего всеобщего закрытия церквей.
Как церковь отлучали от управления государством
Однако советская власть на протест ответила новыми репрессиями и — в лице своего главы большевика В. Вылузгина — на 26 февраля назначила «реквизицию хлебных излишков» в Богородице-Феодоровском монастыре близ Солигалича. Вечером накануне запланированной реквизиции на заседании городской думы, не признавшей новую власть, выступил монастырский священник иерей Василий Ильинский. Было принято решение спасти монастырь от погрома, и у стен его стали собираться люди, которых возглавил всё тот же иерей Василий. В итоге представители Совета были вынуждены отказаться от своего намерения [58].
Последующие события включали в себя: стихийное народное выступление у здания исполкома; безуспешные попытки большевика Вылузгина убедить народ разойтись, открытую им револьверную стрельбу и гибель от выстрелов одного человека; вспышку народного гнева, бегство членов исполкома и арест раненого Вылузгина; убийство Вылузгина в больнице от рук неизвестных утром следующего дня. Власть большевиков пала, однако была вскоре восстановлена. Её ответом на гибель соратника стал массовый расстрел местных жителей 22 февраля 7 марта 1918 года по приговору «военно-революционного суда» [58]. Изданный советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни православной Церкви и акт открытого против неё гонения.
Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви в последование 73 правилу святых апостол и 13 правилу VII Вселенского Собора. Кроме того, 19 января ст. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это — народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волею самого народа... И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности — над святою Церковью православной» [60].
Послание призывало к защите Церкви: «Враги церкви захватывают власть над нею и её достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им силою веры вашего всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной. Формой протеста против декрета стали крестные ходы , которые прошли, по примеру Петрограда где крестный ход 21 января 1918 года явился ответом верующих города на попытку Смольного реквизировать помещения Александро-Невской лавры , в конце января—феврале 1918 года в Москве, Владимире , Воронеже , Вятке , Нижнем Новгороде , Одессе , Харькове и других городах [62]. Крестные ходы прошли в целом мирно даже в Москве , но в некоторых городах были столкновения с властями. Например, были разогнаны крестные ходы в Шацке , Туле и Харькове [63] , а крестный ход в Солигаличе продолжили события, завершившиеся через несколько дней массовым расстрелом местных жителей [58] см.
Декрет положил начало разграблению храмов и монастырей по всей территории, подконтрольной большевикам. При этом нередко приходилось преодолевать упорное сопротивление верующих, что вело к кровопролитию. Согласно советским источникам, в период с февраля по май 1918 года выступления верующих и попытки защитить церковное имущество сопровождались гибелью 687 человек [64].
После окончания гражданской войны была начата организованная кампания против Церкви в частности, ликвидация по всей стране мощей православных святых и закрытие монастырей. Главный удар был приурочен к страшному голоду в Поволжье 1921 г. Это прикрытие атаки на Церковь обезоруживало ее защитников и усиливало раскол в среде священников часть их поддерживала акцию. В то же время грубость акции провоцировала Церковь на активное противодействие, которое как бы оправдывало последующие репрессии. Акция по изъятию ценностей проходила трудно, с кровавыми столкновениями их зафиксировано 1414. Начало было положено столкновением в г.
Шуе 17 марта 1922 г. Возник неявный раскол и в среде большевиков, включая руководство. Часть коммунистов вышла из партии и даже активно участвовала на стороне верующих. Калинин, осторожную позицию занимал В. Большинство членов Политбюро поддерживали Л. Примечательно, что большую и опасную работу по спасению ценностей проделали сотрудники Главмузея под руководством жены Л. Пока эта операция не началась, в обыденных ситуациях установки были вполне терпимыми. Например, 21 января В Петрограде прихожане написали прошение в Наркомат юстиции с просьбой отменить ликвидацию их церкви и ее превращение в клуб. На чистой половине прошения Ленин 27 января написал резолюцию: "Т.
Эту просьбу передал мне А. Удобно ли, даже при особых условиях, превращать церковь в клуб? Не лучше ли отменить и вернуть церковь? Разберитесь, пожалуйста, и разузнайте повнимательнее, а мне пришлите краткое сообщение об итоге. Троцкому было поручено реализовать собранные церковные драгоценности за рубежом кстати, собрано было намного меньше, чем предполагалось. Папа Римский предлагал выкупить все ценности разом, выплатив всю требуемую сумму. Ему было отказано. В ходе этой кампании патриарх Тихон многократно и безуспешно пытался найти компромисс с властью. Так, он осудил резолюции собранного духовенством в эмиграции Карловацкого Собора, который обратился к Генуэзской конференции с призывом объявить крестовый поход против Советского государства.
Имеющиеся в архивах протоколы допросов и записи бесед, в том числе сделанные собственноручно патриархом говорят именно о драматическом переосмыслении важного периода в жизни страны и Церкви. Именно о драматическом переосмыслении, а не об банальной смене политической позиции или даже простом компромиссе. В ходе допросов и бесед патриарх Тихон изменил свое толкование ряда вопросов и признал ошибочными ряд своих действий например, благословение осенью 1921 г. Готовился суд над Тихоном, он был заключен во внутреннюю тюрьму ГПУ. Патриарх Тихон пошел на компромисс с Советской властью, написав 16 июня 1923 г. Судебное дело против него было закрыто, выехать за границу он не захотел. По мере достижения, шаг за шагом, соглашений с патриархом на «переговорах», в которых одна сторона находилась под домашним арестом или даже в тюрьме , менялась и позиция государства. Пленум ЦК РКП б 4 июля постановил: «Считая, что в некоторых организациях антирелигиозная пропаганда приняла нежелательный характер массовое закрытие церквей и т.
Да и сами отрицатели массовых репрессий духовенства в ленинский период приводят сведения о том, что 951 священнослужителей было расстреляно «по постановлениям ГубЧК в 1918—1919 гг. Например, специально организованная для расправы с духовенством и верующими кощунственная компания по изъятию церковных ценностей в 1922-1923 гг. В связи с обвинениями в противодействии изъятию церковных ценностей и сопротивлении обновленцам в 1922-1923 гг. Миф 2: О том, что духовенство само виновато в гонениях, так как допускало экстремистские высказывания В качестве примера такого экстремизма ссылаются на послание святого патриарха Тихона от 19 января 1918 г. Необходимо отметить, что в самом послании патриарха нет ни слова ни о большевиках, ни о советской власти, речь идет о «безумцах», чинящих «ужасные и зверские избиения ни в чем не повинных… людей». Суровому осуждению патриарха впервые были подвергнуты конкретные шаги советской власти в отношении Церкви: ограбление церквей, закрытие церковных и духовных школ, насилие и кровавые расправы над верующими. Патриарх справедливо называет их «жесточайшим гонением». Верующих послание призывало встать на защиту Церкви, но не при помощи оружия, а покаянием, уповать на «силу своего святого воодушевления». В послании святитель Тихон отлучает от Церкви, то есть анафематствует, всех тех, кто проливает невинную кровь [9]. О том, что здесь имеются в виду не только большевики свидетельствует другое послание патриарха от 21 июля 1919 г. Поэтому, как отмечают исследователи, «вопреки устоявшемуся в советской атеистической литературе мнению, указанное послание не может рассматриваться доказательством враждебности Православной Церкви к новому государству» [11]. В ответ на послания патриарха власти лишь продолжили курс на конфронтацию с Церковью. Советское государство посредством своих декретов решительно выступило против благотворительной, религиозно-просветительской и миротворческой деятельности Церкви [12]. Поэтому, когда разного рода демагоги пытаются приписать Церкви экстремизм, они просто скрывают подлинные причины политики советской власти в отношении православной веры, выставляя на обозрение лишь её реакцию, вполне безобидную по нынешним меркам. Фактически, то что встречается в посланиях святителя Тихона отражено и в современных документах Церкви. Например, в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» в частности говорится, что «если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям», то Церковь «должна отказать государству в повиновении» и может «обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению» ОСК. Миф 3: О «свободе совести» по-советски Если провести обобщение, то у любителей советской действительности в целом получается примерно такая картина: большевики дали Церкви свободу, государство отделив Церковь от себя перестала вмешивается в ее внутренние дела, вера стала частным делом каждого человека, а имущество передали в пользование общинам верующих. В общем выполнили все пожелания Церкви, но лишившись финансирования из бюджета духовенство оказалось в сложных условиях и практически все побежало устраиваться на советскую службу [13]. Следует сказать, что в общедоступных законодательных документах советской власти можно найти лишь весьма общие указания на то, как поступать в отношении религии и православной Церкви декреты, конституция. По мнению историков, «в 1920-е — 1930-е гг. Принятию правительственных постановлений чаще всего предшествовали указания партийных органов» [14]. На основе этих принятых законодательных актов государство уже активно «вмешивалось в церковные жизнь и каноны» Церкви [15]. По декрету советской власти «Об отделении церкви от государства школы от церкви» от 20 января 1918 г. Православная Церковь не получила прав частного религиозного общества. Она утратила права юридического лица и все имущество Церкви и религиозных обществ подверглось национализации, то есть отошло новой государственной власти [16]. Как замечает протоиерей В. Цыпин, декретом 1918 года «Церковь на территории Советского государства была исключена из числа субъектов гражданского права» [17]. Храмы, денежные средства и имущество передавалось в пользование общинам верующих, т. Естественно, что и финансирование храмов и духовенства со стороны государства, как это было в Российской империи, тоже было упразднено. Это было намного более радикальное понимание светскости, чем во французском законе [18]. Однако, как это было обычно для советской власти, декларации и реальная жизнь сильно отличались [19]. Как поясняла официальная советская того периода, «по смыслу декрета об отделении церкви от государства существование «церковной иерархии», как таковой, невозможно. Декрет предусматривает только существование отдельных, не объединённых между собой никакой административной властью, религиозных общин» [20]. Положения декрета нашли свое отражение в первой советской Конституции. Священнослужители и монашествующие по Конституции 1918 года раздел IV, глава 13, статья 65 «г» лишались гражданских прав и попадали в категорию т. Как отмечают исследователи, эти ограничения имели «не только символический, политический и культурный характер; существовали различия в доступе к материальным и социальным благам и ресурсам, а политические различия усиливались путем регулирования благополучия.
Образование[ править править код ] «К 1917 г. Отношение к этому предмету было неоднозначным: «современники единодушно отмечали укрепление в обществе неверия», и всё же «подавляющее большинство населения России выступало за сохранение обязательности преподавания Закона Божия в учебных заведениях» даже после Февральской революции [2]. Заседание Поместного Собора Вскоре после издания Декрета началась активная борьба с духовным образованием. Его положения дополнялись частными ужесточающими инструкциями, распоряжениями и постановлениями [2]. В частности, в феврале 1918 года вышло распоряжение Наркомпроса , упразднившее задним числом, с 1 января того же года, должности законоучителей всех вероисповеданий [44]. Также в феврале 1918 года появилось постановление Государственной комиссии по просвещению «О светской школе», которое установило, что «преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, состоящих в ведении Народного комиссариата по Просвещению, и исполнение каких-либо религиозных обрядов в стенах школы не допускается» [44]. За передачей церковных школ Наркомпросу и запрещением на преподавание Закона Божия в общеобразовательных учебных заведениях «последовали запреты на преподавание Закона Божия вне школы — в храмах, частным образом на квартирах,— на обучение религии детей до 18 лет, запрет на групповые занятия» [2]. В марте 1919 года вышло постановление Наркомпроса «о недопущении духовенства к занятию должностей в школах» [47]. Оно воспрещало духовенству всех вероисповеданий занимать какие-либо должности во всех школах, за нарушение полагался суд Революционного трибунала. Реакция православных верующих была негативной. В адрес Поместного Собора поступали многочисленные «резолюции и протоколы приходских собраний и советов, возмущенные обращения и письма духовенства и мирян» [2]. Попытки родителей в первые советские годы давать религиозное образование своим детям в храмах и на дому вскоре были пресечены [2] : …антирелигиозная кампания стала всеобъемлющей, родителей обязывали воспитывать детей в коммунистическом духе; в противном случае следовало лишение родительских прав, а детей отправляли в детские дома. Отмена православного образования в Советском государстве в 1917—1929 годах [2] Помимо того, статья 121 Уголовного кодекса РСФСР от 1 июня 1922 года предусматривала наказание принудительными работами на срок до 1 года за «преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах». За счёт расширительного толкования статьи 121 можно было, однако, отправлять на принудительные работы всякого неугодного священнослужителя или мирянина. К примеру, если «священник спонтанно беседовал с детьми на религиозную тему», ему вполне можно было инкриминировать нарушение закона [2]. Однако примеры преследования за преподавание религиозных дисциплин наблюдались и ранее.
Власть и церковь в годы гражданской войны кратко
Совет по делам Русской православной церкви — государственный орган при Правительстве СССР, занимавшийся вопросами Русской православной церкви в период с 1943 по 1965 годы. Без согласия Совета местные власти не имели права закрывать церкви. Декрет о свободе ограбления Церкви 20 января, на следующий день после оглашения послания Патриарха Тихона с анафемой большевикам (в связи с их нападением на Александро-Невскую Лавру) в Петрограде ближе к ночи созывается заседание Совнаркома. 20 января (2 февраля) 1918 г. был принят и 23 января (5 февраля) опубликован декрет СНК о свободе совести, церковных религиозных обществах, осуществивший отделение церкви от государства, национализацию церковного имущества и поставивший Русскую православную. Обратим внимание, что в осуществлявшемся с 1957 г. научном издании «Декреты Советской власти» декрет однозначно назван «О свободе совести, церковных и религиозных обществах». Название «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» не упоминается вообще.
Мифы атеистов о советской светскости государства
Для подготовки «богоборческих» кадров при Агитпропотделе ПУРа в июле 1927 года создаются краткосрочные курсы. Главной задачей пропагандистов атеизма стала ломка сознания верующих солдат, а армии отводилась роль гигантской школы воспитания молодежи в духе атеистического мировоззрения. Ярославский с докладом об успехах борьбы с религией, после чего на основании принятой резолюции Молотов и Каганович подписали Постановление «О религиозных объединениях», согласно которому все религиозные организации объявлялись контрреволюционной силой. Оно стало приговором для многих священнослужителей, которых облагали непосильными налогами, в случае неуплаты которых — могли арестовать, а приходы — закрыть. Главным орудием выполнения постановления стали органы НКВД. Всего за период с 1918 года по 1931 год только в РСФСР было закрыто 10056 православных обществ «тихоновцев» — 8568, «обновленцев» — 1488. Большой ущерб был нанесен религиозным организациям и других конфессий. И все же в тяжелейших условиях Русская православная церковь продолжала пастырское служение, используя любые возможности для духовного окормления своих чад.
Первые послабления для церкви и верующих наступили только в годы Великой Отечественной войны.
Впоследствии Иоаким стал патриархом. Протопоп Аввакум назвал современных ему епископов земскими ярыжками, ибо что им велят, то и творят.
Иные крепостники секли священников на конюшне и травили их собаками. Таким образом, в официальной церкви остались в основном духовные конформисты, принявшие и упразднение патриаршества, и обер-прокуроров-иноверцев, один из которых публично материл архиереев, и министров-масонов, и хлыста — царского советника» Выше уже приводились слова о. Сергия Булгакова о том, какой вред эта подчинённость власти нанесла духовенству в глазах крестьян во время выборов 1906 года. Но ещё раньше в 1901 году возник весьма острый конфликт с интеллигенцией в связи с отлучением от церкви Льва Толстого, одного из виднейших духовных наставников той эпохи.
В этом деле Синод поступил как чисто политическое учреждение, нарушив даже общие церковные правила, согласно которым отлучению должно предшествовать «длительное и терпеливое увещевание» лично в Синоде, а само отлучение должно проходить по установленной процедуре в одном из соборов. В результате Толстому был направлен целый поток писем и телеграмм с выражением поддержки. На письме от киевских студентов стояло 1080 подписей. По тем временам очень много.
А когда Толстой в 1908 году написал статью «Не могу молчать» — о казни через повешение 20 крестьян, именно церковь взяла на себя неприятную обязанность выступить с бранью. Отец Иоанн Кронштадтский даже выступил с совсем уж ненужным посланием: «Господи, возьми с земли хульника твоего, злейшего и нераскаянного Льва Толстого». Ведь смысл статьи был именно христианский, и в поддержку ее выступили такие люди, как А. Блок и И.
Сама Церковь остро переживала это положение, многие архиереи видели в нем истоки будущего кризиса и требовали реформ, направленных на освобождение церкви от государственной зависимости. В конце 1904 года митрополит Петербургский Антоний Вадковский подал царю записку, в которой объяснял, почему церковь должна быть освобождена от несения «прямой государственной или политической миссии». Этим воспользовался С. Витте, собрав Особое совещание по церковным вопросам, которое подготовило еще более радикальную записку главным автором ее был епископ Сергий Страгородский, ставший патриархом после Тихона.
В ней было требование восстановления автономии и соборности церкви, освобождения ее от «мертвящего веяния сухого бюрократизма». Вся послепетровская система управления церковью объявлялась незаконной, приводящей церковь в состояние паралича. Именно на этой записке 1905 года основывался в своей работе Собор 1917-1918 годов. На идее разделения функций церкви и государства «кесарю кесарево» стояли либеральные священники-«обновленцы», влиятельные деятели церкви тяготели к социал-демократии, отвергали частную собственность.
Внутренний кризис Церкви проявлялся во многих выступлениях, которые не согласовывались с общей линией и не приводили к обсуждению и разрешению явных противоречий. Епископ Сергий Страгородский благословил гапоновские союзы, епископ Антонин Грановский в петербургской газете назвал самодержавие сатанизмом. Но всё это меркнет по сравнению с позицией старца Оптиной пустыни архимандрита Серапиона Машкина. Он пропагандировал социальную программу социал-демократов, но критиковал Маркса за мягкость и пассивность и потому приветствовал методы эсеров.
Эффект от его проповедей был тем более велик, что он воспринимался как настоящий христианский подвижник — роздал все свое немалое состояние 200 тыс. И при этом утверждал, что в борьбе против монархии и капитализма допустимы все средства, вплоть до тайных убийств. Каково было верующим разобраться в этом кризисе? Поэтому начиная с 1906 года из епархий в Синод стал поступать поток донесений о массовом отходе рабочего люда от церкви.
В 1906 году один из сельских сходов направил в Государственную Думу свое решение закрыть местную церковь, так как «если бы был Бог, то он не допустил бы таких страданий, таких несправедливостей». В начале века обозначился и явный отход от официальной церкви интеллигенции. Тот поворот к религиозной философии, который происходил у части гуманитариев, во многом был связан предчувствием революционных потрясений и их неприятием. Этот пессимистический реакционный поворот основная масса интеллигенции, не говоря уж об обществе в целом, не приняла.
В письме А. Чехова С. Дягилеву от 30 декабря 1902 года читаем: «Вы пишете, что мы говорили о серьезном религиозном движении в России.
В этих условиях по всей стране стали созываться епархиальные съезды духовенства и мирян, участники которых «…выносили резолюции о недоверии епархиальным архиереям, в Синод направлялись петиции с требованием ввести выборность епископата»[21]. Вскоре требования эти были удовлетворены: отныне на всех уровнях церковного управления все должности должны были избираться.
Во всех епархиях такие выборы прошли, и выяснилось, что большинство избранных клириков не были ставленниками обновленческих группировок. Они выразили доверие Синоду и просили его об оставлении их в епархиях. Таким образом, надежды Львова и церковных радикалов на обновление состава епископата не оправдались. Тем не менее, Львов продолжил реализацию идеи церковного обновления на практике, и при его содействии в июне 1917 г. На нём много говорилось «…о необходимости радикальных перемен в Церкви, которые бы соответствовали духу времени, о демократизации церковного управления, о нововведениях в богослужении.
Вскоре после проведения съезда, В. Львов инициировал ряд законов, которые всё больше ограничивали полномочия и привилегии Церкви. Временное правительство издало постановление, в котором декларировалась свобода религиозного самоопределения для каждого гражданина, достигшего возраста 14 лет. Судя по всему, Министерство просвещения «…торопилось использовать это положение для того, чтобы низвести преподавание Закона Божия на уровень факультативного предмета или вовсе устранить его из программы обучения»[23]. Постановлением от 20 июля 1917 г.
Синод выразил протест против этого решения Временного правительства, однако он не был услышан. В этих условиях отношения между Синодом и обер-прокурором могли обостриться с новой силой, но этого не случилось: в июле 1917 г. Председателем нового состава Временного правительства стал А. Керенский, а место обер-прокурора В. Львова занял профессор Санкт-Петербургской духовной академии А.
На нового обер-прокурора Синод возлагал большие надежды. Вся страна… возликовала… о новом, благоприятном для неё лете Господнем…»[24]. При А. Карташёве взаимоотношения Синода и обер-прокурора изменились к лучшему. Считая титул обер-прокурора символом зависимости Церкви от государства, 5 августа 1917 г.
Карташёв ликвидировал его, возглавив образованное Министерство исповеданий. Теперь ему предстояло решить один из главных насущных церковных вопросов — вопрос о созыве Всероссийского Поместного Собора. Подготовка к Собору. Первая сессия 15 августа 1917 — 9 декабря 1918 гг. В начале ХХ в.
Мысль о созыве Поместного Собора разделяли виднейшие иерархи церкви и многие клирики, бывшие ниже рангом, а также общественные деятели из мирян. Николай II до своего отречения имел статус главы Церкви, а после его отречения возникла необходимость в устроении нового порядка церковного управления, в назначении нового главы Церкви. Поскольку Временное правительство проводило политику, направленную на построение исключительно светского государства, на отделение Церкви от государства, то созыв Собора в сложившихся условиях нельзя было откладывать. А бывший тогда обер-прокурором В. Львов надеялся, что большинство участников Собора выступят за обновление Церкви и реформы.
Однако его надеждам не суждено было оправдаться. Ещё 29 апреля 1917 г. Синод объявил о том, что начинает подготовку к созыву Поместного Собора. При Синоде был образован Предсоборный Совет, в котором работали «…62 представителя из священников, учёных богословов из мирян, известных церковно-общественных деятелей. Входил в Совет и… В.
Первое его заседание состоялось 13 июня в Петрограде. В Совете было образовано 10 тематических отделов; во главе каждого стоял архиерей»[25]. При обсуждении программы предстоящего Собора в Совете использовались материалы Предсоборного Присутствия 1905-1906 гг. Горячо обсуждался вопрос о высшем церковном управлении. Законопроект, разработанный Предсоборным Советом, предполагал сохранение синодальной системы»[26].
Синод выпустил постановление о созыве Собора в Москве и определил дату открытия Собора на праздник Успения Пресвятой Богородицы — 15 августа. Синод принял «Устав Поместного Собора Православной Всероссийской Церкви», внеся лишь небольшие изменения в проект, представленный Предсоборным Советом. Синод, конечно, признавал, что «право составления» такого наказа или устава «принадлежит самому Собору». Вместе с тем считал, что «Собор для составления им устава будет нуждаться в некоторых руководственных правилах»[27]. Итак, как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «Синодальная эпоха в истории Русской Православной Церкви доживала последние дни»[28].
Русская Церковь ожидала Собор и готовилась к нему долгие годы. В его работе принимало участие духовенство, миряне, представители науки и деятели культуры, интеллигенция и крестьяне, члены Государственной думы и военные. Всего на Соборе присутствовало 564 человека. Остальные члены Собора вошли в его состав по избранию: от монашествующих — 12 соборян, от военного и морского духовенства — 10 священников, от действующей армии — 15 мирян, от единоверцев — 11 человек, от духовных академий — 11 профессоров, от Академии наук и университетов — 13 членов, по 3 представителя от Государственной Думы и Государственного совета. Но большинство Собора составляли избранники от 66 епархий»[29].
В условиях крушения государства и развала общественных связей, среди царящих в стране хаоса и разрухи Собор оказался единственным законным органом. Председателем Собора был избран митрополит Тихон. Заседания Собора проходили в рамках трёх сессий с 15 августа 1917 г. В общей сложности состоялось 170 заседаний Собора. Проекты докладов, которые обсуждались на заседаниях Собора, готовились на заседаниях тематических отделов.
Их количество к августу 1917 г. Принятые на заседаниях Собора решения утверждались Совещанием епископов, которое состояло из всех епископов, присутствующих на Соборе. Распорядительным органом Собора был Соборный Совет. Соборный Совет утверждал повестку дня заседаний Собора. Всё происходящее на Соборе тщательно фиксировалось.
Протокол представлял собой краткую фиксацию всего, что происходило на заседании. Деяние — полная стенографическая запись»[31]. Одними из первых вопросов, обсуждаемых на Соборе, были вопросы об отношении к постановлениям Временного правительства от 14 и 20 июля 1917 г. Собор принял постановление о немедленной отмене решения Министерства народного просвещении о введении свободы религиозного самоопределения с 14 лет. Для решения вопроса о церковноприходских школах Собор направил в Петроград делегацию для переговоров с правительством.
Делегация встретилась с А. Но всё же главным вопросом на первой сессии Собора 15 августа — 9 декабря 1917 г. Большинство участников Собора хотело возрождения патриаршества, рассматривая это как «…настоятельное требование канонов и как вековое чаяние православного народа»[33]. Однако были и те, кто выступал против этого и предлагал оставить в действии синодальную систему. К концу сентября влияние той группировки, которая стояла за восстановление патриаршества, стало преобладающим.
Споры по этому вопросу постепенно затухали и окончательно были прекращены уже после Октябрьской революции. После голосования Собор вынес историческое решение: «1. В Русской Православной Церкви высшая власть — законодательная, административная, судебная и контролирующая — принадлежит Поместному Собору... Восстанавливается патриаршество... Патриарх является первым между равными ему епископами.
Патриарх вместе с органами церковного управления подотчётен Собору»[36]. Теперь предстояло выбрать самого патриарха. Было проведено несколько туров выборов, в ходе которых определилась тройка лидеров — архиепископ Антоний Храповицкий , митрополиты Кирилл Смирнов и Тихон Белавин. Однако выборы не дали абсолютного большинства ни одному из этих кандидатов. В это время в стране уже свершившимся фактом стала Октябрьская революция.
В ночь с 25 на 26 октября в Петрограде было арестовано Временное правительство. II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, заседавший в Смольном, 26 октября принял решение об образовании советского правительства — Совета народных комиссаров. В это время в Москве шли кровавые столкновения между силами Военно-революционного комитета и Комитета общественной безопасности. В центре Москвы шли кровавые бои. Стреляли во дворах, с чердаков, из окон.
В эти страшные дни многие члены Собора ходили по городу, подбирая и перевязывая раненых…»[37]. При таком стечении обстоятельств члены Собора очень болезненно реагировали на происходившие события. Вначале «революционные настроения преобладали, и многие сопротивлялись… восстановлению патриаршества — на том основании, что это было реакционной, монархической мерой. Парадоксально, но лишь когда в октябре к власти пришли большевики, на Соборе стал преобладать иной дух»[38]. Вот что пишет об этом один из участников Собора митрополит Евлогий: «Отсутствие единства, разброд, недовольство, даже взаимное недоверие… — вот состояние Собора в начале.
Обновленческий раскол держался в первые месяцы своего существования исключительно на страхе репрессий и на лжи. Ложь заключалась в утверждении обновленцев о том, что Патриарх Тихон перед арестом, якобы, сам передал им свою власть. Это было, конечно, нелепо, но находились те, кто в это верил, или делал вид, что верил. Было немало архиереев, тех, кто признал обновленчество, даже таких знаменитых, как митрополит Сергий Страгородский , впоследствии Патриарх. В июне 1922 г. Однако, как только Патриарх Тихон вышел на свободу летом 1923 г. Страх репрессий за неприятие обновленчества также стал уходить, оказалось, что можно быть «тихоновцем», можно даже быть самим Тихоном, и не сидеть за это в тюрьме. После этого обновленческий раскол стал рассыпаться на глазах и, вероятно, совсем бы сошел на нет, если бы большевики не спохватились и не предприняли бы экстренных мер по его реанимации. Но эти меры сводились, главным образом, к мимикрии обновленчества под православие. Вообще, существует распространенный стереотип, что обновленцы — это такие бритые попы в пиджаках с сигаретками, которые служили по-русски.
Ничего подобного. Если посмотреть на фотографии обновленческих съездов, то можно с удивлением увидеть там вполне патриархального вида священников, епископов с большими бородами, и служили они практически все по-церковнославянски. Энтузиастов, выступавших за перевод службы на русский язык, из многих тысяч обновленческих священников, можно было по пальцам пересчитать. Обновленчество начинает всячески заявлять о себе, как о вполне ортодоксальном христианстве, верном всем догматам и канонам православной Церкви. Единственное нововведение, которое обновленцы внедрили, от которого они не могли уже отказаться с 1922 года, это был женатый епископат и возможность вступления духовенства во второй и последующий браки. В остальном они старались зримым образом не отличаться от православных. Отношения между Московской и Константинопольской Патриархиями в 1920-е годы Еще одной мерой для борьбы с Патриаршей Церковью, которую стали с помощью обновленцев практиковать советские власти с 1923 года, были попытки подвергнуть остракизму «тихоновскую» Церковь со стороны мирового православия, в первую очередь, со стороны Константинопольской Патриархии. Одним из первых деяний обновленцев после освобождения Патриарха Тихона в 1923 году стало обращение к Восточным Патриархам с призывом об установлении общения с обновленческим Синодом. Обновленцы всячески проводили мысль, что они являются преемниками того синодального строя, который был в России до революции, и что главное их отличие от тихоновцев — это неприятие патриаршества. Константинопольской Патриархии упразднение московского патриаршества было на руку.
Были и другие резоны, еще более существенные, которые побуждали Константинопольскую Патриархию вступить в альянс с обновленцами. Сами греки в Турции в начале 1920-х годов переживали очень непростые времена после провала авантюрной попытки присоединить Малую Азию к Греции. Турецкое правительство Ататюрка фактически стало проводить политику полного изгнания, или даже жестче — уничтожения греческого населения в Турции. Это была действительно национальная катастрофа греческого народа, сопоставимая с той, которую греки пережили в XV веке во время падения Константинополя. Это поставило под угрозу само существование Константинопольской Патриархии в Константинополе. Был момент, когда турки пытались ее окончательно оттуда выжить. Естественно, в такой тяжелой ситуации руководство этой Константинопольской Патриархии искало все возможные способы самосохранения, в том числе, политические способы. Ситуация же была такова, что революционное турецкое правительство Ататюрка фактически имело связи лишь с одной страной — с Советской Россией, с большевиками. Эту связь советского правительства с турецким греки и попытались использовать — заручиться поддержкой большевиков, чтобы те походатайствовали за них перед турками. Но какой ценой?
Ценой признания обновленцев. Большевикам это тоже было выгодно: с помощью Вселенской Патриархии попытаться дискредитировать Патриарха Тихона, Патриаршую Церковь в России. В 1924 году произошло признание Константинопольской Патриархией обновленческого Синода. Он собирался направить в Россию специальную комиссию от своей Патриархии, которой дана была инструкция по приезде опираться на те церковные круги в России, которые «верны правительству СССР», то есть на обновленцев. Представитель Константинопольского Патриарха в Москве архимандрит Василий Димопуло с 1924 года состоял почетным членом обновленческого синода. Это давало обновленцам возможность заявлять, что они не раскольники. Какие же они, дескать, раскольники, коль скоро они находятся в таком единстве с Вселенской Патриархией? Тихон не слушает Вселенского Патриарха, его братский призыв уйти ради восстановления церковного единства. Именно тихоновцы и являются возбудителями церковного раскола», — утверждали обновленцы. Ответом на этот вызов со стороны православных стало понимание того, что Константинопольская Патриархия, за которой потом последовали в своем признании обновленцев еще Патриархии Иерусалимская и Александрийская, что эти греческие Патриархи, как это ни прискорбно, не являются критерием православия.
Как популярно объяснил митрополит Сергий который в 1923 году покаялся перед Патриархом Тихоном за свое отпадение и обновленчество , «от того, что Восточные Патриархи признали обновленцев, не обновленцы стали православными, а сами эти Патриархи стали обновленцами». Правда, находилось оправдание для Восточных Патриархов, что они все-таки не представляли толком, что творилось в России, кто такие обновленцы. Их представитель, архимандрит Василий Димопуло , полностью был закуплен обновленцами и ГПУ, поэтому дезинформировал греческих Патриархов, выставляя обновленцев вполне законной церковной властью в России, пользующейся поддержкой церковного народа, чего в действительности не было. Попытки власти спровоцировать в Церкви «раскол справа» Интриги с использованием обновленцев, хотя, конечно приносили свои плоды — весьма болезненный раскол, несомненно, имел место, но все-таки масштаб этого раскола был не таким, как хотелось большевикам. В основном, в раскол удалось совратить духовенство — несколько десятков епископов, тысячи священников. Основная масса церковных людей за обновленцами не шла. Это не удивительно, поскольку они не имели никакого авторитета в глазах народа. Их совершенно обоснованно воспринимали, как подлых иуд, которые ценой предательства своих собратьев просто спасали свои шкуры. Сами богоборцы относились к обновленцам с практически нескрываемым презрением. Это заставляло советскую власть искать новые подходы в борьбе с Церковью в попытках ее расколоть.
Надо сказать, что Тучкову нельзя отказать в изобретательности. Он просто фонтанировал идеями, как, с помощью каких шагов, спровоцировать в Церкви какой-либо новый раскол. Видя, что от обновленцев мало толку, Антирелигиозная комиссия и ОГПУ пытаются организовать другой сценарий возбуждения раскола в Церкви. Если не получается основательно расколоть Церковь слева, с помощью церковных революционеров, надо попытаться расколоть ее справа, с помощью церковных ревнителей. Эта тактика начинает активно реализовываться с лета 1923 года, когда Патриарх Тихон выходит на свободу. Его освобождают не просто так. Освобождение его обставляют рядом условий. Патриарх Тихон должен был признать вину свою перед властью, должен был «раскаяться в преступлениях перед народной властью», должен был объявить, что он «отныне советской власти не враг». Патриарх Тихон пошел на такие шаги. Большевики рассчитывали, что тем самым Патриарх Тихон себя полностью дискредитирует в глазах народа, однако этого не произошло.
Православный народ, как доверял ранее Патриарху и любил его, так продолжил доверять и любить после этих заявлений. Как говорили в народе, «Патриарх все это писал не для нас, а для большевиков». Так оно в действительности и было. Тем не менее, все последние месяцы жизни Патриарха Тихона, Тучков продолжал оказывать на него давление, чтобы принудить Патриарха на такие шаги, которые должны были его опорочить в глазах народа. Тучков требовал от Патриарха объединиться с обновленцами, с обновленческим синодом, с «Живой церковью». Казалось бы, с чего вдруг ОГПУ, которое до этого делало все, для того чтобы Церковь расколоть, стало пытаться ее объединить? Ответ был простой. Понятно, что в случае объединения Патриарха с живоцерковниками в глазах многих церковных ревнителей он становится таким же живоцерковником. Так, как народ отвращался от обновленцев, он отвратится и от Патриарха. Естественно, Патриарх Тихон тоже это все прекрасно понимал, поэтому, хотя и вынуждался начинать переговоры с обновленцами, но как только видел, что это возбуждает крайнее беспокойство в православных кругах, от этих переговоров тут же отказывался.
От Патриарха требовали ввести в богослужение поминовение безбожной власти. Патриарх Тихон уступил. Конечно, это поминовение тоже было вызовом для народной религиозной совести, поскольку богослужение оставалось последней непоруганной святыней. Святые мощи были вскрыты и подвергнуты всяческому глумлению, чтимые иконы были изъяты, монастыри закрыты. Только богослужение оставалось не оскверненным большевистским влиянием. Теперь, приходя в храм, верующий человек и там тоже должен был слышать упоминание о богомерзкой власти. Патриарх Тихон подписал указ, ввел новую форму поминовения она похожа на ту, которая и сейчас звучит: «О стране нашей и о властех ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте». Он его не рассылал, не отслеживал, выполняется он или нет, и уж тем более, никого не карал за невыполнение. Поэтому этот указ остался мертвой буквой, и в большинстве мест о нем даже ничего не узнали. Так Патриарх Тихон берег единство Церкви.
В конце 1923 г. Опять же, Патриарх Тихон уступил, издал указ, которым вводился новый стиль. Но, как только обнаружилось, что народ этот новый стиль не приемлет, Патриарх Тихон его введение приостановил. Так мы до сих пор и живем в Церкви при этом «приостановленном» новом стиле. Как Тучков ни старался опорочить Патриарха Тихона, спровоцировать какой-то «раскол справа», у него ничего не вышло. Хотя были те, кто Патриарха Тихона критиковал за его компромиссы, в частности настоятель Московского Свято-Данилова монастыря, архиепископ Феодор Поздеевский выступал в качестве такой «оппозиции справа». Эта оппозиция даже малейшим намеком не перерастала в раскол, отделяться от Патриарха Тихона никто не собирался. Понимали, что, если он идет на какие-то уступки, то под сильнейшим давлением, и готов сделать все, чтобы не допустить перерастания недоумений от его действий в настоящий раскол, и никогда не перейдет той черты, которая мыслилась, как недопустимая. При всех своих компромиссах Патриарх Тихон продолжал отстаивать принцип церковной аполитичности. Церковь не будет участвовать в политической борьбе, в том числе, и на стороне советской власти.
Церковное управление не превратится в орудие политической борьбы в руках ГПУ. Церковь не даст использовать себя в борьбе советской власти с ее политическими противниками. В частности, это проявлялось в том, что Тучков постоянно домогался от Патриарха, чтобы он ни много, ни мало предал анафеме врагов советской власти. Особенно советская власть была раздражена деятельностью русского зарубежного духовенства, возглавляемого уже упоминавшимся митрополитом Антонием Храповицким , председателем зарубежного Архиерейского Синода. От Патриарха Тихона требовали, чтобы он анафематствовал митрополита Антония и других церковных контрреволюционеров, но Патриарх отказывался это делать. Позиция Патриарха Тихона и его единомышленников заключалась в том, что Церковь может осуждать только грех. Но греха под названием «контрреволюция» Церковь не знает. С контрреволюцией власть должна бороться другими средствами, у нее эти средства есть, пусть она эти средства использует, а Церковь в это дело не втягивает. Эту позицию Патриарх Тихон отстаивал до последнего, и церковный народ это чувствовал. Он понимал, что Патриарх Тихон не даст превратить Церковь в марионетку в руках богоборческой власти.
Поэтому все вольные и невольные ошибки Патриарху Тихону прощались. Патриарха Тихона Церковный народ любил, как никого другого архиерея ни до, ни после него. Проблема легализации Православной Церкви Никакого нового раскола при Патриархе Тихоне власть так и не смогла спровоцировать. Но Тучков не прекращал своих попыток, особенно после кончины Патриарха Тихона, когда Русскую Церковь возглавил Патриарший Местоблюститель митрополит Петр. Но митрополит Петр всего лишь 8 месяцев смог управлять Церковью — после его ареста его заместителем стал митрополит Сергий Страгородский. Власть продолжала всячески давить на руководство Патриаршей Церкви с тем, чтобы вынудить принять условия легализации. Как уже было сказано, по Декрету 1918 г. Церковь была поставлена вне закона. С точки зрения советской власти, все «служители культа», от Патриарха до рядового псаломщика, были совершенно равны. Поэтому иерархия не имела никаких прав, никакой власти в Церкви.
Попытки епископов осуществлять свои канонические полномочия рассматривались властью как политическое преступление. Они не имеют права распоряжаться, не имеют права кого-либо назначать, перемещать, вообще, делать какие-либо правительственные распоряжения внутри Церкви. Обычной мерой репрессий в 1920-е годы было отобрание подписок-обязательств у архиереев: «я такой то, обязуюсь до регистрации епархиального управления не осуществлять никаких полномочий в Церкви». То есть православные архиереи оказывались повязанными по рукам и ногам, в отличие от обновленцев. Обновленцы же с 1922 года действовали легально. Были предусмотрены специальные законодательные меры, которые позволяли им регистрировать свои управления и осуществлять свою «каноническую» деятельность по управлению епархиями. А православные епископы этого были лишены. Рядовым же священникам власть все время тыкала в глаза: «ваши епископы — сплошь контрреволюционеры, а вы, если им подчиняетесь, — тоже». Придумать способ еще более отравить жизнь священнику, у которого такой «неправильный» епископ, не составляло для власти никакого труда. Власть начинает использовать этот момент нелегальности управления Патриаршей Церкви.
Это началось еще при Патриархе Тихоне, особенно усилилось при его преемниках.
Как церковь отлучали от управления государством
Церковь и государство в 1917 – 1945 гг. | 20 января (2 февраля по новому стилю) 1918 года Совет народных комиссаров принял Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, ставший на 70 лет основой государственной политики в отношении религиозных организаций. |
Принят декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви | Советская власть с первых лет своего существования изменила отношение к религии. На протяжении многих столетий взаимоотношения власти и религии складывались и определялись уровнем политического и социально-экономического развития общества. |
– Расправа с церковью. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты | В статье на материале архивных данных рассматривается один из аспектов советской политики в отношении Церкви изменение согласно Декрету от 20 января 1918 г. правового положения Церкви, подрыв ее организационного единства на примере Пензенской епархии. |
Борьба с религией в СССР 1918 1931
20 января 1918 года был принят декрет о свободе совести в церковных и религиозных обществах, который должен был стать законодательной основой в политике большевиков по отношению к Церкви. Взаимоотношения между тоталитарным советским государством и Церковью, попытки СССР создать «Красную церковь», чем похожи советские христиане на первых христиан, насколько масштабными были гонения на веру? В годы революции 1917 г. вопросы, связанные с церковью, религией, религиозным сознанием были в числе тех, которые неоднозначно влияли на ситуацию в стране. Проблемы взаимоотношений новой власти и церкви оказались сложными и многогранными.
Российское общество исследователей религии
– Расправа с церковью. История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты | 25 января 1918 года, в день взятия большевиками Киева, был убит старейший иерарх Русской Церкви, почетный председатель Поместного Собора, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский). |
Советская власть и христианские конфессии динамика отношений в 1920-е гг. | Послание Патриарха Тихона было одобрено Поместным Собором на первом же заседании второй сессии Собора, открывшейся на следующий день 20 января 1918 г. Заседание было посвящено выработке мер противоборства действиям властей и защиты Церкви. |
Формирование советской государственно-политической системы в конце – гг. Брестский мир | Государственная политика в отношении Православной Церкви. (1) Из Декрета о свободе совести, церковных и религиозных обществах (20 января 1918 г.) «1. Церковь отделяется от государства. |
Как церковь отлучали от управления государством
Государственный нажим на РПЦ продолжал усиливаться. 20 января 1918г. Совнарком утвердил декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви. «Как местный епископ считаю своим долгом обратиться к православному населению ани и Астраханского края с нижеследующими строками. В один из ближайших дней в церквах должен быть прочтен декрет народных комиссаров об отделении Церкви от государства. Декрет советской власти об отделении Церкви от школы в среде священноначалия был воспринят агрессивно, причем люди, участвующие в осуществлении этого декрета, по решению Собора (25 января 1918 г.) должны были отлучаться от Церкви [11]. Созыв второй сессии намечен был на конец января 1918 г. В течение ноября-декабря 1917 г. Совет народных комиссаров (Совнарком) неоднократно обращался к вопросу об отделении Церкви от государства. 1. Первые декреты советской власти 2. Новые органы власти 3. Учредительное собрание 4. Красная армия и ВЧК — опора советской власти 5. Брестский мир 6. Первая советская Конституция 1918 г. Заботу об учебных заведениях взяло на себя государство. Декретом правительства «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», принятому 20 января 1918 г., духовные учебные заведения были закрыты и было запрещено преподавание Закона Божия.
Советская историографическая концепция
- Как церковь отлучали от управления государством
- Похожие материалы
- Советское государство и Церковь
- Православная церковь в годы становления советской власти
- Читайте также
Церковь и государство в России 1917-1920-х гг.
Как советская власть боролась с церковью в послереволюционные годы? | Культура | ШколаЖизни.ру | Новая советская власть, установившаяся в октябре 1917 г., начала проводить политику, направленную не только на полное отделение Церкви от государства и школы от Церкви, но и на противодействие любой религиозной идеологии. |
Об отделении церкви от государства и школы от церкви | декрет СНК: 20 января (2 февраля) 1918 г. |
Борьба с религией в СССР | Декрет о свободе ограбления Церкви 20 января, на следующий день после оглашения послания Патриарха Тихона с анафемой большевикам (в связи с их нападением на Александро-Невскую Лавру) в Петрограде ближе к ночи созывается заседание Совнаркома. |
Российское общество исследователей религии
Поместный собор 25 февраля 1917 года император Николай II отрекся от престола. К власти пришло образованное Государственной Думой Временное правительство, настроенное к церкви отрицательно. Временное правительство поддерживало силы, стремившиеся внести в церковную жизнь революционные изменения: перевести богослужение на русский язык, ввести выборы священнослужителей всех уровней, допустить женатых священников к епископским должностям и т. Новым обер-прокурором синода стал Н. Он увольнял архиереев, изменил состав синода, введя в него приходское духовенство, передал печатный орган синода — газету «Всероссийский Церковно-Общественный Вестник» Петроградской духовной академии, которая в то время считалась оплотом революционных идей в церкви. Верхом разрушительной по отношению к церкви по мнению самой церкви политики Н. Львова стали решения о праве человека самостоятельно определять вероисповедание с 14-летнего возраста и о передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства просвещения. Это вызвало всплеск протеста среди духовенства, в связи с чем в церковных кругах было принято решение о собрании Поместного собора. Однако причиной Собора стали не только гонения со стороны советской власти, но и кризис самой церкви.
Еще накануне 1917 года сама церковь, внешне мощная организация, оказалась в условиях нарастания кризисных явлений. Преобладание административных методов в управлении церковью над духовными, отсутствие обратной связи с низшими звеньями церковного устройства — приходами, усилило разобщенность между епископатом и белым духовенством, снизило активность приходской жизни, способствовало падению интеллектуального и культурного уровня клира и в целом отрыву церкви от участия в жизни мирян. От каждой епархии должно было быть избрано по два клирика священника, дьякона или псаломщика и три мирянина. Кроме того, на соборе бронировались места для архиереев, членов совета по подготовке к собору, представителей крупнейших храмов, монастырей, духовных учебных заведений и т. Собор открылся 15 августа 1917 года в Москве. На первых заседаниях участники собора приняли ряд обращений к народу, армии, правительству. Суть обращений касалась покаяния в отступлении от патриотического и христианского долга и возвращения к его исполнению. Заседание Поместного собора в Московском епархиальном доме.
Фото: 1917 г. В сентябре 1917 года пост обер-прокурора синода занял А. Карташев, в связи с чем собор просил его отменить последние постановления Н. Однако делегация получила отказ. Наиболее выдающимся решением первой сессии следует признать восстановление патриаршества и избрание патриарха. Это решение вызвало бурные споры внутри самого Собора. Так, одна группа — сторонники патриаршества, апеллировала к опыту церковной истории. Представители данной группы указывали на положительную роль патриаршества в истории страны и тяготы, которые пришлось пережить церкви в синодальный период.
Противники патриаршества ссылались на личные недостатки отдельных патриархов и обвиняли своих оппонентов в монархизме. Большинством голосов патриаршество было восстановлено, патриархом по жребию из трех кандидатов был избран митрополит московский Тихон. По настоянию Собора патриарх назначил трех архиереев, которые должны были принять патриарший престол, если Тихон не сможет исполнять обязанности патриарха по причине ареста или гибели. Кроме этого, Поместный Собор на первой же своей сессии разработал и принял положение об организации Высшего церковного управления, которое должно было работать в промежутках между сессиями Собора. По уставу, принятому Собором при патриархе учреждались архиерейский Синод и Высший Церковный Совет из представителей белого духовенства и мирян. Решено было, что Священный Синод должен состоять из председателя патриарха и 12 членов: постоянных — Киевского митрополита и 6 архиереев, избираемых Поместным Собором на 3 года и 5 архипастырей, вызываемых по очереди на один год, по одному из каждого округа. В состав Высшего Церковного Совета ВЦС должны были входить: патриарх председатель и 15 членов: 3 иерарха по избранию Священного Синода, а остальные члены ВЦС по избранию Собора — один монах, 5 клириков из белого духовенства и 6 мирян. В ведение Священного Синода были отнесены дела, касающиеся вероучения, богослужения, церковной дисциплины и управления, общего надзора за духовным просвещением.
Высший Церковный Совет должен был заниматься по преимуществу внешней стороной церковно-административных, церковно-хозяйственных дел, ревизией и контролем, в его же компетенцию входили вопросы социального характера, связанные с благотворительностью, светским правом и т. Особо важные дела: защита прав и привилегий Церкви, открытие новых духовных школ, подготовка к Поместному Собору, а также утверждение сметы доходов и расходов церковных учреждений — подлежали рассмотрению соединенного присутствия Священного Синода и Высшего Церковного Совета. На последних заседаниях своей первой сессии перед роспуском на рождественские каникулы Собор избрал высшие органы церковного управления — Священный Синод и Высший Церковный Совет. Поместный Собор не завершил своей работы и не решил те вопросы, обсудить которые предполагалось на следующей сессии в 1919 году, но последняя так и не состоялась. И все же Поместный Собор достиг определенных результатов своей работы и наметил стратегию взаимоотношений между церковью и государством. Главной своей задачей церковь считала «пропитывать государство духом христианства». В то же время, церковь была готова к конструктивным отношениям с новой властью, признавая возможность компромисса при условии поддержки церкви, предоставлении ей свободы и возможности идейно-нравственного влияния на народ. Такая позиция объяснялась как представлением о вечности церкви и преходящем характере власти в целом, так и сохранением в первые месяцы после установления советской власти надежды на Учредительное собрание и его решения, соответствующие представлениям церкви о ее месте в государстве.
Однако это не помогло. Первые шаги государственно-церковной политики советской власти В 1917 году «Декретом Второго Всероссийского съезда Советов о земле» и «Декларацией прав народов России» были национализированы церковно-монастырские земли, церковь отторгалась из сферы гражданской и государственной жизни, ликвидировались религиозные привилегии. Решением СНК от 30 ноября 1917 года изъятые у церкви монастыри передавались Наркомату презрения, а к концу 1921 года из 1253 имевшихся в России до революции монастырей было национализировано 722. Постановлением от 11 декабря 1917 года из духовного ведомства Народному комиссариату Просвещения переходило дело воспитания и образования. Одновременно в ведение государства передавались все акты гражданского состояния — гражданский брак и метрикация декреты ВЦИК и СНК от 16 и 18 декабря 1917 года. Ситуация вокруг церкви обострилась в январе 1918 года, когда было принято постановление об упразднении придворного духовенства, реквизиции имущества и помещений придворных церквей, сопровождавшееся передачей церквей Кремля и царского двора в Петрограде государству, а также решение о закрытии церквей при государственных учреждениях. Начало открытой войны с церковью историки связывают с событиями в Петрограде 13-21 января 1918 года, когда попытка вооруженного захвата духовно-исторического центра православия Александро-Невской Лавры встретила активное противостояние верующих, явившееся первым ненасильственным выступлением верующих против антицерковной политики властей. Положения первых законодательных актов советской власти в отношении церкви были обобщены и закреплены в декрете СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 года.
Декретом провозглашалось отделение церкви от государства и ряд норм ограничительного характера: национализация церковного имущества, лишение религиозных организаций права юридического лица, владения собственности и права на ее приобретение. Отношение новой власти к православной церкви, как и к другим конфессиям, определялось в статье декрета «Советская политика в религиозном вопросе». Поскольку православная церковь рассматривалась как часть государственного аппарата Российской империи, как «орудие управления и господства эксплуататорских классов над трудящимися классами», то основная задача политики в отношении ее заключалась в том, чтобы лишить ее «первенствующей» роли среди других конфессий, «разбить старую церковную государственную машину», «уменьшить удельный вес церковников». Допускалось лишь существование групп верующих, которым предоставлялось право «на отправление культа», заключение договора с властями о найме помещения для богослужения и приглашение священнослужителей для отправления религиозных треб. В заключительном параграфе декрета «все имущество существующих в России церковных и религиозных обществ» объявлялось «народным достоянием»: «Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ». Очевидно, что Декрет был нацелен на уничтожение церкви как иерархической организации и на ликвидацию духовенства как сословия. Власть декларативно заявляла о своем невмешательстве во внутреннюю жизнь церкви, разрывала связи государства с церковью и отвергала прямую борьбу с ней. Но в нарушение принципа отделения руководство страны не только не предоставило церкви независимости, но, активно вмешиваясь во внутреннюю жизнь церкви, встало на путь прямой конфронтации по отношению к ней.
Так, «Определение» предлагало издавать государственные законы, касающиеся Церкви, только по согласию с церковной властью, просило признавать церковное венчание законной формой заключения брака, исключить возможность конфискации церковного имущества. Андрей Зайцев 349 р Протянутая для рукопожатия рука повисла в воздухе. Новые власти не хотели договариваться: они желали уничтожить Церковь. В начале 1918 года, 20 января, Совет народных комиссаров принимает «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Этот документ как минимум на 70 лет стал основой для церковно-государственных отношений в Советском Союзе. На первый взгляд декрет всего лишь провозглашает принципы светского государства, в котором все граждане равны перед законом вне зависимости от своей религиозной принадлежности: запрещалось устанавливать какие-либо преимущества или привилегии на основании вероисповедания; «каждый гражданин» мог «исповедовать любую религию или не исповедовать никакой». На самом деле Церковь и верующие практически сразу поражались в своих правах: было запрещено учить детей и взрослых основам религий это допускалось лишь «частным образом» , Церковь лишалась права юридического лица и своего имущества, которое объявлялось декретом «народным достоянием». В Петрограде большевики стали захватывать храмы и монастыри, выселять иноков из обителей, размещая в бывших монастырях разные учреждения, сельскохозяйственные артели и приюты для беспризорников. В первые годы советской власти до начала кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 году закрытие храмов и монастырей было несистематическим и часто оправдывалось тем, что на селе не было верующих. В деревню или небольшой город приезжали представители власти, собирали народ, просили верующих подписать бумагу о том, что они готовы на свои деньги содержать здание храма, священника и все необходимое для совершения богослужений.
Затем тех, кто согласился, просили рассказать о том, каким имуществом они владеют. В условиях Гражданской войны, разрухи, продразверстки и военного коммунизма желающих рискнуть своей головой находилось не очень много, и храмы закрывались. Потом в них могли устроить клуб, склад или просто разобрать на стройматериалы. Уже в 1918 году верующие выходили с мирными протестами против политики новых властей. В Москве и Петрограде проходили многотысячные крестные ходы, Патриарх Тихон, другие православные иерархи, члены Всероссийского Церковного Собора выпускали послания и говорили с амвона о недопустимости гонений. В нем Первосвятитель перечисляет факты осквернения святынь и преследований верующих, а потом отлучает гонителей от Церкви. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию». Отметим, что Патриарх отлучал от Церкви не членов ВКП б , не советское правительство, а конкретных исполнителей. Это очень важный момент. Церковь — не политическая организация, она может существовать и при коммунистическом режиме, но она осуждает гонителей и осквернителей храмов, каких бы политических убеждений они ни придерживались.
Так что в этом документе нельзя усматривать разрыв отношений Церкви с новыми властями. Напротив, и Патриарх Тихон, и другие иерархи пытались убедить большевиков в своей лояльности к строю, но при этом говорили о недопустимости преследования верующих.
Декрет осложнил положение церкви, лишил ее прав юридического лица и права владеть собственностью. Не способствовало улучшению отношений с новой властью и то, что патриархом Тихоном при большом стечении верующих была совершена панихида по Николаю II в Казанском соборе на Красной площади. Активно поддерживаемый партией большевиков и советской властью, в стране начался массовый отход от религии, стали рваться многовековые связи различных слоев общества с церковью и, прежде всего, с господствующей — православной. Кульминации борьба с церковью в этот период достигла в 1922 году, когда был принят декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих, и начались массовые судебные процессы над духовенством, оказывавшим противодействие ограблению церквей. Уже к середине года состоялся 231 судебный процесс, на скамье подсудимых оказались 732 человека, многие из них были расстреляны.
О накале обстановки свидетельствует и тот факт, что на заседаниях Политбюро Ц К РКП б за год было рассмотрено 34 вопроса о Русской православной церкви. Основным исполнителем решений Политбюро по религиозным вопросам стало Главное политическое управление ГПУ , в котором этими проблемами непосредственно занималось VI отделение Секретного отдела, возглавляемого Е. В 1923 г. В ходе изъятий религиозные организации лишились имущества и драгоценностей на сумму в 7 миллиардов 150 миллионов золотых рублей. Бессменным председателем комиссии был Емельян Ярославский.
Тихон дал понять, что отказывает в благословении войскам белого движения. В своем послании от 8 октября 1919г. В тот момент это обстоятельство очень беспокоило вождей контрреволюции. Серьезным потрясением для Церкви стало повсеместное вскрытие мощей, с особой силой развернувшееся в 1919г.
Специальное постановление поэтому поводу было издано Наркоматом юстиции в феврале 1919г. Вскрытия производили особые комиссии в присутствии священнослужителей. В ходе операции составлялись протоколы. Если в результате вскрытия обнаруживалось, что мощи не сохранились в целостном виде, это обстоятельство использовалось для атеистической пропаганды и выдавалось за сознательный обман и подделку. Всего до осени 1920г. Эти акции продолжались и в последующие годы. Попытки верующих и духовенства оказывать сопротивление властям заканчивались, как правило, арестами, судами и высылками. Общее количество «погибших за Церковь» в годы гражданской войны составило около 12 тыс. Советская власть и православие в первой половине 1920-хгг.
Весной-летом 1921г. На Советскую Россию обрушилась катастрофа — засуха и губительный голод охватил обширные территории Поволжья, Приуралья, Северного Кавказа, Украины и Крыма. Свыше 33 млн. В конце августа 1921г. Не смотря на это, Церковь продолжала работу по сбору средств для пострадавших. Советская власть со своей стороны дала указания на места о том, чтобы «никаких препятствий церковным сборам не ставить». Собранные деньги могли сдаваться приходами «или непосредственно в местные финотделы, или направляться по желанию приходов в распоряжение высших органов». В середине февраля 1922г. Патриарх Тихон призвал церковноприходские советы жертвовать на нужды голодающим драгоценные украшения, не имеющие богослужебного употребления.
Вслед за этим 23 февраля 1922г. ВЦИК принял декрет «О порядке изъятия церковных ценностей, находившихся в пользовании групп верующих». Начавшаяся реализация декрета привела к кровавым столкновениям представителей власти и верующих. Однако уже 19 марта В. Лениным было подготовлено письмо для членов Политбюро, в котором указывалось, что «именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем и поэтому должны провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией». В письме подчеркивалось, что в сложившихся условиях «громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае не будет в состоянии поддержать горстку черносотенного духовенства». Указание Ленина, таким образом, преследовало две цели» обеспечить помощь голодающим районам страны и в тоже время подорвать значение Церкви, уменьшив ее влияние на население. Изъятие церковных ценностей сопровождалось многочисленными эксцессами. В результате в апреле-мае 1922г.
В Москве прошел процесс 54 священников и мирян РПЦ, обвиненных в отказе от выдачи ценностей, на котором 11 человек были приговорены к высшей мере наказания. Сразу после того, как трибунал вынес свое решение, Л. Каменев внес в Политбюро вопрос об отмене приговора. В отношении 6 осужденных было принято решение наказание смягчить. Каменев продолжал настаивать на помиловании остальных обвиняемых. Письменное предложение в Политбюро было рекомендовано внести Л. Он представил заключение, в котором указывалось, что оснований для смягчения участи пяти осужденных не имеет. Спустя несколько дней Политбюро согласилось с этим выводом. Патриарха Тихона, выступавшего свидетелем на суде, в тот момент не рискнули привлечь к ответственности.
Настаивая на суровом наказании организаторов антиправительственных выступлений, советское руководство в то же время стремилось заручиться поддержкой рядового духовенства. В секретной директиве, адресованной партийным и советским органам Петроградской губернии «Об отношении к сектам и политике в отношении религиозных групп вообще»,прямо указывалось: «Ни в коем случае не применять к рядовому духовенству исключительных мероприятий, как, например, назначение на особенно тяжелые, грязные работы, как чистка отхожих мест». Одной из главных задач большевистского руководства в начале 1920-х гг. Молотова, в которой указывались пути решения этой проблемы: «нужно расколоть попов или, вернее, углубить и заострить существующий раскол». Действительно, в 1922г. Группа петроградских священников: А. Введенский, А. Боярский, Е. Обновленцы обновленческое течение в РПЦ оформилось еще в дооктябрьский период выступила за организацию суда над «виновниками церковной разрухи» и объявила о создании Высшего Церковного Управления ВЦУ , которое 15 мая приняло на себя ведение всех церковных дел в России.
Тогда же обновленцы созвали учредительное собрание своих сторонников и провозгласили образование группы под названием «Живая Церковь». Деятельность «Живой Церкви» негласно поощрялась властью, официально заявлявшей о свое невмешательстве во внутренние дела служителей культа. Ареной ожесточенной борьбы обновленчества с РПЦ стал очаг раскола — Петроград. В 1923г. Из 123 петроградских храмов 113 принадлежали обновленцам. О том, что партии большевиков уделяли огромное значение «церковной работе», свидетельствует тот факт, что Троцкий в одном из своих писем членам Политбюро в мае 1922г. Ленин, ознакомившись с письмом Троцкого, эту фразу подчеркнул и сделал приписку: «Верно! Долой дребедень! Однако он, по мнению чекистского руководства, «принял ложное направление» и стал приспосабливать РПЦ к новым условиям, за что был распущен.